• Соревнования
  • Результаты
  • Календарь
  • Фото

Уверенность Сергея Литвинова

- В принципе все хорошо, - рассказал Сергей Литвинов. - Сейчас у нас самый сложный период подготовки, но в целом все идет по плану. Например, представитель Польши Павел Файдек недавно метнул молот за 83 метра. Но я не знаю, как выстроена его подготовка. Конечно, 83 метра в апреле – это очень много. Или к лету он наметает 86, что я не исключаю. Или у него все очень странно выстроено. Я в свое время допускал просчеты, когда в январе метал 80, а летом результат был ниже. Сейчас мне удается держать форму весь сезон. Другое дело, что подобных метров пока не удается показать.

- Мешает то, что ваша индивидуальная заявка пока не одобрена ИААФ?

- Конечно, вся эта ситуация, которая длится уже больше года, дает о себе знать. Чисто психологически. Обманывать свой организм не получается и стресс ощущается. С учетом нашей изоляции, больших целей перед нами все это время не стояло, и мотивировать себя было очень сложно. Сайт ИААФ я каждую секунду не проверяю, так как знаю, что ответ будет прислан мне на электронную почту. Но, когда вижу, что пришлое новое письмо, начинаю думать, может, это уже ответ из ИААФ. В принципе, я знаю, что мою заявку одобрят, так как я подхожу по всем выдвинутым критериям. Просто хотелось бы уже официально получить доступ к международным соревнованиям. Тогда, накопившаяся за полтора года эмоциональная пустота, отойдет на второй план и появится стимул для тренировок. Все-таки ждать – это самое сложное.

- Вы не сразу подали заявку в ИААФ. Почему?

- Не могу сказать, что я ее очень быстро оформил, так как мне хотелось избежать любых ошибок. Сперва надо было определиться с турнирами, на которых я хочу выступать. Мне кажется, что, если бы я подал заявку в декабре, ее все равно бы также долго рассматривали. Есть ребята, которые отправили заявки в январе, и до сих пор не получили никакого ответа. В заявке мой первый зарубежный турнир значится 25 мая, так что рассчитываю, что в ближайшие дни ответ все-таки придет. Иначе могут возникнуть проблемы с заявками на соревнования. Мы пропустили больше года, и за этот период появились новые герои, которых ждут организаторы турниров. Так что сейчас каждый день на счету, и нам придется все заново доказывать.

- Какое для вас сейчас оптимальное количество турниров за сезон?

- Сейчас нужны все международные старты. Абсолютно все. Там совершенно иная атмосфера и выпадать из этого нельзя. Ты годами идешь именно к подобным соревнованиям. Зимой на тренировках ты работаешь над физическим состоянием, а над психологией трудишься на крупных турнирах. Только там ты можешь до конца понять, над чем еще надо работать.

- Вас не смущает, что при всей этой всемирной борьбе с допингом, тем же ямайским спринтерам прощают наличие кленбутерола в крови?

- С кленбутеролом у ямайцев надо разбираться. Я очень сильно расстроюсь, если все это останется так, как есть… Но надо понимать, что ВФЛА вменятся то, что именно работники федерации участвовали в процессе нарушения антидопинговых правил спортсменами. Помните, как несколько лет назад пачками попадались турецкие атлеты? Но тогда федерацию не отстранили, так как не нашли доказательств того, что чиновники были замешаны в этом. Тоже самое с ямайцами и спортсменами из других стран. У нас немного иная история. Так что ИААФ ждет нормальную команду людей в руководстве ВФЛА, которые будут себя достойно вести и контролировать то, что происходит в федерации. Чтобы больше не возникало подобных историй. По сути, все критерии сводятся к этому.

- Нынешнее руководство ВФЛА способно на это?

- Многие в федерации просто не понимают, что нужно сделать. Я общаюсь там с разными людьми, они хотят выбраться из этой ситуации, но не понимают, что от них требуют. Я не знаю, почему так происходит. Лично я ничего сложного во всем этом не вижу. В первую очередь сотрудники ВФЛА должны скооперироваться и начать общаться друг с другом. Сейчас этого не происходит. Один в интервью гнет одну линию, другой другую. Иногда складывается ощущение, что отчеты Рабочей группы ИААФ в ВФЛА не воспринимаются всерьез. Хотя практически все критерии и претензии ИААФ были указаны ими еще в мае прошлого года. Все это лежит на поверхности, и я готов ходить и кричать об этом на каждом углу. Но никому это не нужно. Все почему-то уверены, что дело в злом Себастьяне Коэ, который надул щеки и не хочет нас никуда пускать. К нам есть конкретные претензии и вопросы, которые надо решать. ИААФ не может нас взять и просто так выпустить. Так что нужна адекватная команда, которая убедит все мировое сообщество, что подобный скандал не повторится и репутация ИААФ больше не пострадает. Наша адекватность должна быть на первом месте. Мы обязаны доказать всем, что мы не хуже остальных и решаем свои проблемы. Но никто же этим не занимается.

- У вас нет ощущения, что в нашей стране есть люди, кому подобная ситуация с российской легкой атлетикой выгодна?

- Сложно сказать, но предположительно, такое может быть. Цинично, конечно, звучит, но сейчас нас не выпускают, и мы как жертвы. Получаем зарплату и так далее. А, когда выпустят, то это будет совершенно иной вид спорта и нам всем будет гораздо сложнее. По разным причинам, но в целом результаты российских спортсменов упадут. Я имею в виду общекомандные результаты. От этого никуда не убежишь. Я очень сильно хочу, чтобы нас как можно быстрее выпустили, ведь тогда придет осознание того, что нам надо многое менять. Что надо налаживать систему подготовки, и она не может быть такой, какая она сейчас. Иначе мы будем бороться не с Америкой, Францией, а с другими странами.

- Не боитесь, что сейчас вы, Сергей Шубенков, Мария Ласицкене (Кучина) и другие наши лидеры завоюют медали на чемпионате мира в Лондоне, и продолжится разговор о том, что в легкой атлетике у нас все хорошо?

- Во-первых, я буду рад, если все эти атлеты завоюют медали. Но все-таки полсборной у нас покосили. Насчет Маши и Сережи я никогда не сомневался. Они выигрывали и будут это делать. Есть еще ребята, которые на это способны. Но надо понимать, что проблема была и есть, и какая-то часть людей результат не покажет. Но ничего страшного в том, что мы в этом признаемся, нет. Надо смотреть правде в глаза.